АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ОБВИНЯЕМЫМ ПРАВ ПРИ ИЗБРАНИИ ИНЫХ МЕР ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ

Эсендиров М.В.
Кандидат юридических наук, ст. преподаватель кафедры теории права
и сравнительного правоведения, Московский Государственный Институт Международных Отношений Министерства Иностранных Дел России

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ОБВИНЯЕМЫМ ПРАВ ПРИ ИЗБРАНИИ ИНЫХ МЕР ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ

Аннотация

Статья посвящена исследованию проблемных вопросов, возникающих при избрании мер процессуального принуждения в контексте соблюдения прав обвиняемого, а также исследованию процедуры избрания меры пресечения, анализу проблем и формулированию предложений, связанных с совершенствованием института прав обвиняемого в уголовном процессе.

Abstract

The article is dedicated to research of the issues which arise from enforcement measures, as well as to the study of imprisonment procedure as a form of restrictive measure, the analysis of the problematic issues and the formulation of proposals associated with improving the institute of the rights of accused in criminal proceeding.

Ключевые слова: обвиняемый, обвинение, уголовный процесс, права, следователь, дознаватель, предварительное расследование, меры принуждения, обязательство о явке, привод, временное отстранение от должности, наложение ареста на имущество.
Keywords: accused, accusation, criminal trial, human rights, investigation officer, investigation, enforcement measure.

Обвиняемый вправе реализовать предоставленные уголовно-процессуальным законодательством права на протяжении всего периода предварительного расследования. Обязанностью государства в лице органа или лица, осуществляющего предварительное расследование, является обеспечение возможности реализации обвиняемым процессуальных прав. Обусловленные статусом обвиняемого права с необходимостью должны соблюдаться, в том числе, и в ходе избрания и применения мер государственного принуждения и пресечения, и производства необходимых для расследования совершенного преступления следственных действий [15, 16].

Какой бы совершенной ни была уголовная политика государства, и каким бы ни был гуманным уголовный процесс, ни одно государство в мире сегодня не может обойтись без мер государственного принуждения. До тех пор, пока существует преступность, существовали и будут существовать меры государственного процессуального принуждения. Это вынужденные меры, направленные на обеспечение надлежащих условий производства по уголовным делам и дальнейшей судебной перспективы уголовных дел с тем, чтобы обвиняемые не скрылись от следствия и суда, не воспрепятствовали производству по делу, а также на обеспечение безопасности участников уголовного процесса. Любая из мер принуждения связана с теми или иными ограничениями прав человека. Составной частью мер принуждения являются меры пресечения.

При избрании любой из мер принуждения и пресечения, при выполнении любого процессуального действия, при принятии любого процессуального решения в досудебной части производства по уголовному делу следует исходить из принципа презумпции невиновности, помня о том, что результаты предварительного расследования предполагают вину исходя из полученных доказательств, но лишь суд ее может подтвердить либо опровергнуть.

Являясь старейшим институтом уголовно-процессуального права, институт мер принуждения находил отражение в самых различных правовых актах, регулировавших правоотношения в области уголовного процесса. Нельзя не вспомнить Устав уголовного судопроизводства, который самым подробным образом регламентировал виды мер принуждения и порядок их применения. В число мер принуждения входили такие, как отобрание вида на жительство или обязание подпискою о явке к следствию и неотлучке с места жительства; отдача под особый надзор полиции; отдача на поруки; взятие залога; домашний арест; взятие под стражу [17].

Как и в настоящее время, УУС содержал не только перечень мер пресечения, которые правоприменитель имел в своем арсенале и мог использовать с целью обеспечения надлежащего поведения и явки обвиняемого, но и обусловливал их избрание рядом условий и оснований. Примечательно, что в их числе были не только строгость угрожающего наказания, но также «сила представляющихся против него улик, возможность скрыть следы преступления, состояние здоровья, пол, возраст и положение обвиняемого в обществе» (Ст. 421 УУС).

Говоря о таком основании применения мер пресечения, как основание полагать о возможном совершении новых преступлений обвиняемым, И.Я. Фойницкий писал о том, что наступление последствий для обвиняемого и лишений, связанных в первую очередь с избранием самой строгой меры пресечения, с «вероятным злом» несоизмеримо, в силу того, что последнее может и не наступить. Именно поэтому ученый считал необходимым такое основание отнести к улучшению предупредительной полицейской деятельности, а не к основаниям избрания мер пресечения.

Анализ законодательства Российской империи свидетельствует о преемственности правовых норм современным законодательством. Так, УПК РФ располагает системой мер процессуального принуждения, состоящей из задержания подозреваемого (ст. 91), мер пресечения, представленных в ст. 98: подписка о невыезде; личное поручительство; наблюдение командования воинской части; присмотр за несовершеннолетним обвиняемым; залог; домашний арест; заключение под стражу; и иных мер процессуального принуждения процессуального принуждения, в силу ст. 111 к которым отнесены: обязательство о явке; привод; временное отстранение от должности; наложение ареста на имущество.
Во избежание произвольного избрания и применения к лицу мер процессуального принуждения законодатель в УПК РФ установил ряд оснований. Основания избрания и применения мер государственного принуждения – это предположения о возможности противодействия обвиняемым расследованию уголовного дела или исполнению приговора суда. Такие предположения не должны быть беспочвенны.

Поскольку избрание меры принуждения закрепляется процессуальным актом уполномоченного лица, применительно к обвиняемому – постановлением следователя, то, в силу ч. 4 ст. 7 УПК РФ, такой акт должен быть обоснованным и мотивированным. Основания избрания и применения мер пресечения предусмотрены ст. 97 УПК РФ и мер принуждения — ст. 111 УПК РФ. При этом последняя из названных статей не конкретизирует такие основания, обусловливая их применение целями обеспечения установленного законом порядка уголовного судопроизводства и надлежащего исполнения приговора. Полагаем, что избирая меру принуждения, следователь также должен руководствоваться ст. 97 УПК РФ и в постановлении обязан указать хотя бы одно из оснований, предусмотренных названной статьей. В противном случае его постановление может быть обжаловано и будет подлежать отмене.

Первое из названных в ст. 97 УПК РФ основание – предположение о том, что обвиняемый может скрыться от предварительного следствия — может быть обосновано отсутствием постоянного места жительства, или, например, если имеются сведения о том, что обвиняемый совершал покушение на побег.

Второе из предусмотренных в ст. 97 УПК РФ оснований – допущение следователем возможности продолжения обвиняемым занятия преступной деятельностью — должно найти подтверждение в постановлении и может быть обосновано, например, подтвержденными данными о наличии нескольких судимостей, указывающих на нежелание лица становиться на путь исправления и прекратить заниматься противоправной деятельностью.

Третье из оснований — предположение о возможных угрозах свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства со стороны обвиняемого, а также предположение о возможности уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу — должно быть подтверждено наличием угроз участникам судопроизводства, свидетельскими показаниями, служебным положением обвиняемого, позволяющим ему уничтожить доказательства совершенного преступления, особенно в случае совершения преступлений, связанных с исполнением служебных обязанностей.

Мера пресечения может избираться также для обеспечения исполнения приговора или возможной выдачи лица в соответствии с международными договорами о правовой помощи.
Если в постановлении следователя или определении суда не приведены обстоятельства, указанные в ст. 99 УПК, такое постановление является незаконным, нарушающим права обвиняемого, вследствие чего обвиняемый или его защитник вправе требовать отмены или изменения меры принуждения [6] в порядке, установленном ст. 123 – 127 УПК РФ.
Поводом к обжалованию решения об избрании меры принуждения в отношении обвиняемого может служить неучет предусмотренных в ст. 99 УПК РФ обстоятельств.

К таким закон относит: тяжесть преступления, сведения о личности подозреваемого или обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства. Эти и другие обстоятельства могут влиять на применение более мягкой меры принуждения в отношении лица, чья вина в период расследования уголовного дела лишь предполагается и не может считаться доказанной. Вместе с тем, без учета названных или других обстоятельств применение меры пресечения к лицу не будет соответствовать понятию «справедливости» принятого решения, т.е. решению, соответствующему истине.

По мнению ученых–процессуалистов В. Т. Томина и М. П. Полякова, суть справедливости заключается в такой оценке судом обстоятельств дела, личности подсудимого, а также в принятии такого решения, которое отвечает назначению уголовного судопроизводства [3]. Мы разделяем данную точку зрения, вместе с тем, заметим, что данная формулировка достаточно обширна и охватывает все действия и решения в уголовном процессе. Полагаем, что принятие справедливого решения в досудебной части производства по уголовному делу, касающегося избрания меры пресечения в отношении обвиняемого, также органично вписывается в данную конструкцию термина справедливость.

Краткий философский словарь термин «справедливость» объясняет как «нравственный принцип, означающий наказание за зло и воздаяние за добро. Справедливость предполагает учет меры заслуг, т.е. меры добрых дел или, напротив, проступков и определение на этой основе меры поощрений или наказаний. Справедливость отнюдь не означает абсолютного социального равенства и не связана с требованием установления такого равенства. Напротив, принцип справедливости исходит из реального неравенства людей, различий в их способностях, имущественном и социальном положении и др.» [5].

Так, например, применение меры пресечения в виде заключения под стражу к инвалиду-пенсионеру вряд ли будет справедливым. Примером может служить решение Верховного суда Татарстана о заключении под стражу 68-летней Г.Ф., которая отчаявшись после безуспешной двухлетней тяжбы с чиновниками в попытке получить вдовье наследство, ворвалась с незаряженным пневматическим пистолетом в нотариальную контору, взяла заложников и угрожала взорвать бомбу (взрывное устройство оказалось муляжом). На освобождении пенсионерки из-под стражи настаивал не только ее адвокат, но и помощник прокурора г. Казани.

В качестве аргументов приводили преклонный возраст подозреваемой, инвалидность (первая группа), наличие тяжелого заболевания (инсулинозависимый сахарный диабет), требующего постоянного посещения медицинских учреждений, а также приема лекарственных препаратов; справки о перенесенных инсультах и инфарктах, проведенной операции на глазах; наличие постоянного места жительства, отсутствие намерений скрываться от следствия. Сама обвиняемая заявляла в ходе судебного слушания, что у нее не было умысла совершать тяжкое преступление и наносить кому-то вред. При этом на аресте пожилой женщины настаивал только следователь. По его словам, если обвиняемая останется на свободе, она «может продолжить заниматься преступной деятельностью, скрыться от следствия, а также оказать давление на свидетелей и потерпевших или иным способом воспрепятствовать следствию». В итоге суд не внял доводам гособвинения и защиты и встал на сторону следователя.

Заметим, что термин «справедливость» употребляется в уголовно-процессуальном законодательстве, в частности содержится в ст. 297 УПК РФ относительно требований к приговору. Между тем, справедливость, как категория, не отнесена законодателем ни к числу самостоятельных принципов уголовного процесса, ни к содержанию принципа законности, ни к требованиям, предъявляемым уголовно-процессуальным законом к иным решениям органов предварительного расследования и суда. Обоснованием тому, как видится, является морально-нравственная основа данной категории. Между тем, уголовно-процессуальное законодательство содержит такие категории в ряде норм, которые также в полной мере можно отнести к морально-нравственным.

Так, например, ст. 17 УПК РФ призывает судей, присяжных заседателей, а также прокурора, следователя и дознавателя оценивать доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью. В данном случае термин «совесть», хоть и включен содержание правовой нормы, тем не менее, представляет собой категорию морально-нравственную. Полагаем, что категория «справедливость» должна стать составным элементом принципа законности процессуальных решений как суда, так и органов или лиц, расследующих уголовное дело. Это позволит в большей мере защитить права участников процесса, в том числе и обвиняемых [11, 12, 13].

Меры процессуального принуждения должны применяться при наличии хотя бы одного из указанных в ст. 97 УПК РФ оснований, наряду с соблюдением предусмотренных ст. 99 УПК РФ условий. Наличие системы мер принуждения позволяет правоприменителю вариативно подходить к выбору конкретной из предусмотренных законом мер принуждения, руководствуясь интересами следствия, материалами уголовного дела, данными о личности, ее биографии, семье, работе, состоянии здоровья, и др. Альтернатива избрания меры принуждения или пресечения из предлагаемого ряда предоставляет возможность сбалансировать интересы следствия и обвиняемого, максимально соблюсти его права, и при этом неуклонно следовать целям и задачам уголовного процесса.

Следует оговориться, что ряд мер принуждения применяется на основании судебного решения. Поэтому в силу п. 16 ч. 4 ст. 47 УПК РФ обвиняемому должна быть обеспечена возможность реализации права на доступ к правосудию посредством участия в судебном разбирательстве уголовного дела в судах первой и вышестоящих инстанций. Вместе с тем, лицом, ведущим производство по уголовному делу, должна быть обеспечена гарантия участия обвиняемого в судебном заседании в случае рассмотрения вопроса об избрании в отношении него меры пресечения или принуждения в случаях, требующих судебного санкционирования в силу п.п. 1 — 3 и 10 ч. 2 ст. 29 УПК РФ. Наряду с реализацией права на доступ к правосудию в случае избрания и применения мер принуждения не менее значимым правом обвиняемого является право на квалифицированную юридическую помощь.
Определение потребности усиления гарантий обвиняемого в уголовном процессе обусловливает анализ процессуальной регламентации и особенности реализации прав обвиняемого при избрании и применении к нему различных мер принуждения.

Так, к обвиняемому может быть применена одна из предусмотренных главой 14 УПК РФ мера процессуального принуждения, а именно: обязательство о явке, привод, временное отстранение от должности, наложение ареста на имущество. Названные меры, соответственно, ограничивают право обвиняемого на свободу его передвижения, на свободный труд, на распоряжение и пользование собственностью [14, 18].

Обязательство о явке не ограничивает свободу передвижения лица. Во избежание применения к нему другой более строгой меры пресечения от него требуется письменно подтвердить свое согласие являться по вызовам следователя, дознавателя или в суд и своевременно сообщать об изменении места жительства. УПК РФ не предусматривает возможность ограничения прав обвиняемого каким–либо другим способом в случае применения к нему обязательства о явке. В том числе нет указаний на установление срока его применения, или на отказ следователя или дознавателя в разрешении изменить место проживания. Закон призывает лицо лишь «незамедлительно уведомлять» об этом, причем в материалах уголовного дела должно быть подтверждение предупреждения лица о правовых последствиях нарушения меры принуждения [1].

Однако, категория «незамедлительно» не имеет четких временных рамок. Например, если обвиняемому в силу сложившихся жизненных обстоятельств необходимо срочно, в выходной день, покинуть на какое-то время место проживания (отъезд к месту нахождения больного родственника, похороны и т.п.). Понятно, что предупредить об отъезде незамедлительно, по крайней мере, до наступления утра рабочего дня, не всегда получится. Тем не менее, обвиняемый не явится по вызову или нарушит требование о незамедлительном уведомлении. Следует ли считать подобное неуведомление нарушением меры принуждения. Полагаем, что нет. Представляется, что нет не только возможности, но и необходимости указывать в законе все возможные случаи неуведомления лица или органа, взявшего у обвиняемого обязательство о явке. Не следует так формально подходить к вопросу о законодательной регламентации всех событий, связанных с производством по уголовному делу. Обвиняемый должен сообщить о перемене места жительства или о неявке по вызову сразу, как только представится возможность, если таковой по каким-либо причинам не было раньше.

УПК РФ оперирует термином «разумный срок», думается, что в подобной ситуации приемлемо применять разумный срок для уведомления обвиняемым органа или лица, избравшего обязательство о явке, о невозможности явиться по вызову или изменении места жительства. В тоже время следователь располагает весьма разнообразным арсеналом средств и возможностей для проверки уважительности неявки или несвоевременности уведомления о своей отлучке или перемене места жительства обвиняемым.
Последствием нарушения обязательства о явке может быть привод лица — в силу ст. 113 УПК РФ – самостоятельная мера принуждения, заключающаяся в принудительном доставлении лица к следователю, дознавателю или в суд, в основе применения которой лежит невыполнение определенных условий либо взятых обязательств в виде неявки по вызову без уважительных причин.

Гарантии обвиняемого в случае применения привода, следующие: он имеет право быть уведомленным о приводе до начала его производства; право на неприменение к нему привода в ночное время (с 22 до 6 часов по местному времени), за исключением случаев, не терпящих отлагательства. Кроме того, в силу ч. 6 ст. 113 УПК РФ не подлежат приводу несовершеннолетние в возрасте до четырнадцати лет, беременные женщины, а также больные, которые по состоянию здоровья не могут оставлять место своего пребывания, что подлежит удостоверению врачом. Обвиняемый вправе пользоваться юридической помощью, услугами переводчика, а также имеет право уведомить близких родственников или близких лиц о факте его привода. Он вправе не давать никаких объяснений лицам, осуществляющим привод, либо инициаторам привода. Запрещается применение действий в процессе осуществления привода, унижающих честь и достоинство обвиняемого.

В целях недопущения нарушения прав лица, к которому применяется привод, разработана и принята Инструкция о порядке осуществления привода, утвержденная Приказом МВД России от 21.06.2003 № 438 в редакции от 01.02.2012 г. [8]

В силу ч. 4 ст. 113 УПК РФ лицу, которое подвергается приводу, объявляется постановление дознавателя, следователя, судьи или определение суда о приводе, после чего лицо должно удостоверить его, поставив свою подпись на постановлении или определении. Однако при этом в названной статье УПК РФ нет разъяснений, как поступить, если лицо отказалось подписывать постановление о приводе. Считается ли в таком случае осуществленный привод незаконным, нарушающим права обвиняемого. Полагаем, что нет. Подтверждением тому служит требование п. 12 Инструкции о приводе о необходимости фиксации старшим группы сотрудников, осуществляющих привод, факта отказа лица от подписания постановления.

Мы же полагаем, что регламентация процедуры данной меры принуждения, в том числе и порядка фиксации отказа лица от подписания соответствующего постановления, должна быть отражена в УПК РФ, а не только в ведомственных инструкциях. Примером служит ст. 167 УПК РФ о порядке удостоверения факта отказа от подписания или невозможности подписания протокола следственного действия. В данной связи считаем возможным предложить ч. 4 ст. 113 УПК РФ дополнить следующим предложением аналогичным п. 12. Инструкции о приводе, а именно: «В случае отказа от подписи лица, подлежащего приводу, сотрудником полиции либо старшим группы (наряда) сотрудников полиции, исполняющим привод, в постановлении (определении) о приводе делается соответствующая запись».

Согласно ч. 5 ст. 113 УПК РФ привод не может производиться в ночное время, за исключением случаев, не терпящих отлагательства. Безусловно, названная норма представляет собой гарантию от принудительного доставления обвиняемого к инициатору привода в любое время суток. Вместе с тем, наличие таких терминов, как «не терпящие отлагательства» предоставляют правоприменителю широкое усмотрение, тем самым значительно ущемляя права обвиняемого. Практика свидетельствует о том, что доставление лиц осуществляется именно под предлогом указанной мотивировки. Причиной тому – отсутствие в законе перечня случаев, не терпящих отлагательств.

Мы разделяем мнение С.А. Грачева о том, что применение принудительного привода в ночное время вызвано, как правило, не необходимостью закрепления доказательств, которые могут быть утрачены, а тем, что днем указанного субъекта по месту жительства застать практически невозможно [2]. При этом указанный автор предлагает применительно к приводу в ночное время термин «случай, не терпящий отлагательства» заменить «исключительным случаем». Нам же представляется, что подобное изменение мало чем может помочь обвиняемому в обеспечении его прав.

Мы не сторонники внесения в УПК РФ дополнений в виде перечня случаев, не терпящих отлагательств, это было бы просто невозможно выполнить. Жизнь гораздо богаче подобными случаями, в силу чего привести их исчерпывающий перечень не представилось бы возможным. Вместе с тем мы обращаем внимание на необходимость соблюдения требований уголовно-процессуального законодательства правоприменителем, а также о необходимости проводить соответствующую разъяснительную работу с лицами, призванными в силу закона исполнять приводы. У обвиняемого же и его защитника есть право обжаловать такой привод, в производстве которого в период с 22 до 6 часов не было никаких веских оснований.

Особенно, если после доставления лица не производились никакие следственные действия, в том числе и допросы с его участием. В свою очередь у суда есть право реагирования на подобные жалобы граждан вынесением частных определений и постановлений в адрес соответствующих должностных лиц с тем, чтобы в дальнейшем не допускались случаи нарушения закона. Да, возможно привод результативен в ночное время. И возможно обеспечить доставление лица днем не представляется возможным. Но в таких случаях необходимо указывать в постановлении о производстве привода все необходимые применительно к конкретному случаю основания для того, чтобы лицо было принудительно доставлено в любое время суток. В противном случае — без указания на конкретные основания – привод в период с 22 до 6 часов будет нарушением закона и прав лица. Не лишним будет процитировать хорошо известное изречение: «Dura lex, sed lex — закон суров, но это закон».

К обвиняемому может быть применена мера принуждения в виде временного отстранения от должности (ст. 114 УПК РФ). Ее применение не ставится законодателем в зависимость от статуса процессуального лица, т.е. подозреваемого или обвиняемого, и от тяжести совершенного преступления, за исключением случаев, предусмотренных ч. 5 ст. 114 УПК РФ. При этом в силу того, что такая мера связана с ограничением конституционных прав граждан на труд (ст. 37 Конституции РФ), законодатель обеспечил гарантии лица при ее избрании, а именно — ходатайство о ее избрании подлежит рассмотрению исключительно судом [3], причем в строго установленный временной промежуток – 48 часов.

Заметим, что обвиняемый вправе обжаловать действия (бездействие) должностных лиц, равно как и приносить жалобы на судебные, в том числе и промежуточные, решения. Однако данное право обвиняемого не обеспечивает ему гарантий правильной процедуры рассмотрения судом соответствующего ходатайства, заявленного органами расследования.

Причиной является отсутствие регламентации процессуального порядка судебного заседания по вопросу рассмотрения указанного ходатайства. Следовательно, сегодня обвиняемый не знает (и, соответственно, не вправе обжаловать), чья явка является обязательной, в каком режиме – открытом или закрытом — должно происходить рассмотрение ходатайства, вправе ли обвиняемый заявлять ходатайства, вправе ли суд в одном заседании рассматривать вопросы избрания меры пресечения и одновременно меры принуждения в виде временного отстранения от должности, вправе ли суд применять одновременно две меры, направленные на ограничение его прав, — – меру принуждения и меру пресечения, а также необходимо ли в решении суда указывать срок, с которого данная мера принуждения будет применена, требуются ли доказательства того, что обвиняемый будет оказывать влияние на сотрудников или достаточно предположения органов расследования о том, что он может оказать такое влияние или скрыть следы преступной деятельности, или иным способом, пребывая в должности, препятствовать расследованию уголовного дела. Все эти вопросы требуют разрешения не только в разъяснениях, как представляется, Пленума ВС РФ, но, в первую очередь, посредством совершенствования уголовно-процессуальных норм, регламентирующих институт меры принуждения в виде временного отстранения от должности.

Внесение соответствующих дополнений в ст. 114 УПК РФ стало бы весомой гарантией защиты прав обвиняемого.
Наряду со сказанным заметим, что пробелы в регламентации процедуры избрания меры принуждения в виде временного отстранения от должности восполняются различными авторскими комментариями (См. например: Желтобрюхов С.П. Временное отстранение подозреваемого (обвиняемого) от занимаемой должности). Однако, как представляется, всякий комментарий лишь тогда будет являться таковым, если есть что комментировать. В противном случае авторский текст будет если не предположением, то, по крайней мере, описанием сложившейся правоприменительной практики.

Порядок избрания меры принуждения в виде временного отстранения от должности не отличается единообразным подходом. К обвиняемому, являющемуся высшим должностным лицом субъекта Российской Федерации (руководителем высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации), данная мера принуждения может быть применена исключительно в случае предъявления обвинения в совершении преступления тяжкого либо особо тяжкого. В отношении такого обвиняемого уголовно-процессуальным законом предусмотрен особый порядок избрания и применения меры принуждения – по представлению о временном отстранении от должности указанного лица Генерального прокурора РФ, направленного Президенту РФ.

Отметим, что принятие решения о временном отстранении указанного лица от должности либо об отказе в этом зависит только от Президента РФ. Причем для принятия такого решения законом установлен предельный срок, равный 48 часам. Очевидно, что для принятия решения необходимо представить доказательства целесообразности (необходимости) применения данной меры принуждения. И даже их предоставление не дает оснований считать указанный порядок санкционирования данной меры принуждения уголовно-процессуальным, поскольку в числе участников уголовного судопроизводства в УПК РФ Президент РФ не назван. Логично было бы внести его в число таковых, указав конкретные уголовно-процессуальные полномочия, в том числе и полномочия по санкционированию применения меры принуждения в виде временного отстранения от должности.

Такой порядок, кроме того, не обеспечивает обвиняемому право на защиту и представляется нарушающим принцип состязательности уголовного процесса, закрепленный в ст. 15 УПК РФ, согласно которому, как минимум, стороны защиты и обвинения равны перед судом, тем самым уголовному процессу придаются черты письменности и закрытости. По справедливому замечанию К.Б. Калиновского и А.В. Смирнова, «в этом плане положение назначенного губернатора является худшим, чем положение депутата законодательного органа власти субъекта РФ» [4].

К сказанному в части обеспечения прав обвиняемого следует добавить, что в силу гуманности норм уголовно-процессуального законодательства, обвиняемому, временно отстраненному от должности, в силу ч. 6 ст. 114 УПК РФ и в соответствии с п. 8 ч. 2 ст. 131 УПК РФ обеспечивается ежемесячная выплата государственного пособия в размере прожиточного минимума трудоспособного населения в целом по Российской Федерации [7, 10]. Кроме того, в случае прекращения уголовного дела или уголовного преследования, либо в случае постановления впоследствии оправдательного приговора суда, обвиняемый имеет право на возмещение ему разницы между его заработной платой и получаемым в период применения к нему меры принуждения пособием.

Практика применения меры принуждения в виде временного отстранения от должности свидетельствует о том, что сегодня лишь немногим более половины – 62% — из общего числа поданных в суд ходатайств об избрании данной меры принуждения были удовлетворены. Так, из 784 поданных в 2013 г. в суды ходатайств удовлетворены 489. В числе причин такой судебной позиции можно назвать недостаточно четкую регламентацию меры принуждения в виде временного отстранения от должности в уголовно-процессуальном законодательстве, недостаточную мотивацию ее применения в поданных в суда ходатайствах., Каждая из названных причин заставляет задуматься и принять соответствующие меры, как законодательного плана, так и разъяснительного и рекомендательного характера к органам расследования, подготавливающих и направляющих в суды ходатайства об избрании меры принуждения в виде временного отстранения от должности.

В числе мер процессуального принуждения, которые могут быть применены к обвиняемому, закон называет наложение ареста на имущество, включая деньги, ценности и ценные бумаги. Сущность ограничения прав обвиняемого при применении к нему данной меры заключается в запрете распоряжаться и в необходимых случаях пользоваться имуществом. В отдельных случаях закон допускает изъятие имущества и передачу его на хранение. Данная мера призвана обеспечить исполнение приговора в части гражданского иска, а также другие имущественные взыскания или возможную конфискацию имущества.

Поскольку данная мера принуждения связана с ограничением конституционных прав граждан, законодатель установил судебную процедуру получения разрешения на ее применение. Заметим, что названная мера достаточно активно избирается судами. Иллюстрацией сказанного служат данные судебной статистики, согласно которым в 2013 г. судами общей юрисдикции мера принуждения в виде наложения ареста на имущество, включая денежные средства физических и юридических лиц, находящихся на счетах и во вкладах или на хранении в банках и иных кредитных организациях применялась 15114 раз, что составило 87,3% от общего числа (17316) поданных в суды соответствующих ходатайств о ее избрании [9].

Рассмотрение судом поданного ходатайства осуществляется в соответствии со ст. 165 УПК РФ. В целях защиты прав обвиняемого, в отношении которого избирается данная мера принуждения, закреплено уголовно-процессуальное требование о необходимости исследования судом конкретных, фактических обстоятельств, служащих основанием избрания меры принуждения, описание которых обязательно должно найти отражение в судебном решении.
Следует заметить, что обеспечение прав обвиняемого представляет собой комплексный институт, нормы которого построены не только в неуклонном соответствии Конституции РФ и международным стандартам, но и согласованы с нормами других областей права. В этой связи заметим, что при применении меры принуждения в виде ареста на имущество учитываются требования гражданского процессуального законодательства, которое, в частности налагает запрет на имущество, на которое не может быть обращено взыскание по исполнительным документам (ст. 446 ГПК РФ).

Полагаем, что ч. 5 ст. 115 УПК РФ о праве участия специалиста при наложении ареста на имущество, также может свидетельствовать об установлении дополнительных гарантий лицу, в отношении которого такая мера избирается. Вместе с тем, следует заметить, что закон не разъясняет, кто вправе инициировать участие специалиста при наложении ареста на имущество, обладает ли таким правом обвиняемый и (или) его защитник. Выражение «при наложении ареста на имущество» в ч. 5 ст. 115 УПК РФ не дает разъяснения по вопросу, где именно специалист вправе находится и в чем участвовать — в судебном заседании при рассмотрении соответствующего ходатайства или непосредственно в месте нахождения имущества. Закон не устанавливает процессуального порядка и сроков для приглашения специалиста.

Полагаем, что специалист может быть приглашен как стороной обвинения, так и защиты. Кроме того, у суда может возникнуть необходимость в уточнении ряда вопросов относительно имущества, на которое планируется наложить арест. Поэтому суд также вправе, как представляется, по собственной инициативе пригласить специалиста в судебное заседание. Помимо сказанного, полагаем, исходя из того, что специалист может помочь определить ценность описываемого имущества, он может присутствовать не только в судебном заседании, но и непосредственно в ходе производства ареста и описи имущества.

Наряду со сказанным также заметим, что исходя из предписаний уголовно-процессуального закона о рассмотрении ходатайств о наложении ареста на имущество в порядке ст. 165 УПК РФ, в судебном заседании, как сказано в ч. 3 названной статьи, вправе принимать участие прокурор, следователь и дознаватель. Разумеется, статья 165 УПК РФ ориентирует правоприменителя на порядок получения разрешения на производство следственного действия, результативность производства которого в немалой степени порой зависит от внезапности. Этим отчасти объяснимо содержание части третьей указанной статьи о составе участников судебного заседания и отсутствии в их числе обвиняемого. Однако, наложение ареста на имущество не является следственным действием. Оно отнесено законодателем к числу мер государственного принуждения, причем ограничивающих конституционные права граждан.

Часть первая статьи 115 УПК РФ лишь устанавливает правила разрешения ходатайств о производстве ареста: в порядке, предусмотренном статьей 165 УПК РФ для разрешения ходатайств о производстве следственных действий. Поэтому представляется, что было бы не только целесообразным, но и необходимым разрешить участвовать в судебном заседании обвиняемому (подозреваемому), его защитнику. Реализация такого предложения служила бы защите прав обвиняемого, соответствовала бы конституционным принципам и принципам уголовного процесса о праве граждан на судебную защиту.

В равной мере сказанное касается вопроса об участии обвиняемого непосредственно при производстве ареста имущества. Закон ничего не говорит о праве обвиняемого присутствовать во время производства данного процессуального действия. При этом, косвенно такое право обвиняемого усматривается из ч. 8 ст. 115 УПК РФ, предопределяющей обязательность составления протокола при наложении ареста на имущество и отказа от подписания последнего, ссылаясь на ст. ст. 166 и 167 УПК РФ. Мы считаем, что право обвиняемого (разумеется, и подозреваемого) присутствовать, давать пояснения, заявлять ходатайства и выполнять другие разрешенные согласно его процессуальному статусу действия, должны быть закреплены в ст. 115 УПК РФ.

Таким образом, полагаем, что ст. 115 УПК РФ нуждается в дополнениях, в связи с чем полагаем возможным предложить дополнить ч. 1 ст. 115 УПК РФ после слов «Суд рассматривает ходатайство в порядке, установленном статьей 165 настоящего Кодекса» новым предложением следующего содержания: «В судебном заседании вправе участвовать подозреваемый, обвиняемый, их защитники, представители, законные представители, а также специалист. Участие специалиста обеспечивается судом по собственной инициативе или по ходатайству стороны обвинения или защиты».

Проведенный анализ законодательной регламентации избрания и применения указанной меры принуждения позволяет также предложить ч. 5 ст. 115 УПК РФ изложить в следующей редакции: «При производстве ареста и составлении описи имущества вправе участвовать подозреваемый, обвиняемый, защитник, представитель, законный представитель, специалист. Участие специалиста обеспечивается по инициативе стороны обвинения или защиты». Предлагаемые дополнения, как представляется, повысят уровень процессуальных гарантий прав обвиняемого.

Литература:

1. Грачев С.А. К вопросу о применении терминов «безотлагательность», «исключительность» и «необходимость» в нормах уголовно-процессуального права // Мировой судья. 2011. № 3.
2. Колоколов Н., Аверина О. Временное отстранение от должности // ЭЖ-Юрист. 2010. № 33.
3. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. А.В. Смирнова. СПб.: Проспект, 2009.
4. Краткий философский словарь / А.П. Алексеев, Г.Г. Васильев (и др.); под ред. А.П. Алексеева. – 2 –е изд., перераб. и доп.. М. – 2007.
5. Мартынчик Е.Г. Адвокатское расследование в уголовном процессе. Теоретико-методологические основы доктрины адвокатского расследования. М., 2009.
6. Постановление Правительства РФ от 01.12.2012 № 1240 (ред. от 14.05.2013) «О порядке и размере возмещения процессуальных издержек, связанных с производством по уголовному делу, издержек в связи с рассмотрением гражданского дела, а также расходов в связи с выполнением требований Конституционного Суда Российской Федерации и о признании утратившими силу некоторых актов Совета Министров РСФСР и Правительства Российской Федерации» (вместе с «Положением о возмещении процессуальных издержек, связанных с производством по уголовному делу, издержек в связи с рассмотрением гражданского дела, а также расходов в связи с выполнением требований Конституционного Суда Российской Федерации») // Собрание законодательства РФ, 10.12.2012. № 50 (ч. 6). Ст. 7058.
7. Приказ МВД России от 21.06.2003 № 438 (ред. от 01.02.2012) «Об утверждении Инструкции о порядке осуществления привода» // Российская газета, № 137, 11.07.2003.
8. Тутынин И.Б. Анализ изменений УПК РФ в части регламентации наложения ареста на имущество // Исполнительное право, 2008, № 1.
9. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства: лекции. В 2 т. Т. 2 / И. Я. Фойницкий. – М., 1997.
10. Нагоева М.А. Систематичность в уголовном законодательстве Российской Федерации // Современный ученый. 2018. № 1. С. 113 – 116.
11. Пономаренко Е.В. Концепция естественного права в конституционно-правовой науке и естественные права и свободы человека // Конституционное и муниципальное право. 2006. № 4. С. 26 – 30.
12. Эсендиров М.В. О некоторых вопросах соблюдения прав обвиняемого при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу // Общество и право. 2015. № 1 (51). С. 208 – 213.
13. Эсендиров М.В. Роль международных правовых стандартов в обеспечении прав обвиняемого // Международное уголовное право и международная юстиция. 2015. № 2. С. 10 – 13.
14. Магомедов Г.Б., Таилова А.Г. Психология поведения несовершеннолетнего преступника в местах лишения свободы // Современный ученый. 2018. № 1. С. 127 – 130.
15. Пономаренко Е.В. Теория права: актуальные проблемы методов исследования // Вестник Тюменского государственного университета. 2006. № 2. С. 123 – 129.
16. Таилова А.Г., Адзиева С.М. Роль прокуратуры в формировании правосознания // Современный ученый. 2017. № 7. С. 261 – 264.
17. Эсендиров М.В. Проблемы реализации обвиняемым прав при применении залога // Российский следователь. 2015. № 6. С. 34 – 37.
18. Пономаренко, Е.В. Естественные права и свободы человека: проблемы реализации. Правовая политика и правовая жизнь. Саратов. 2006. № 3. С.16 – 26.