Гамидова Д.М.
Магистрант II г. о., исторический факультет, направления «Историческая политология»,
ФГБОУ ВО «Дагестанский государственный университет»
РОССИЙСКАЯ АДМИНИСТРАТИВНО-ПРАВОВАЯ СИСТЕМА В УСЛОВИЯХ КАВКАЗСКИХ РЕАЛИЙ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА
Аннотация
В статье отображен комплекс принципов, подходов и методов, применявшихся князем-наместником для решения разнородных военно-политических, экономических, социально-культурных и этно-конфессиональных задач в Кавказском крае по включению его в политическую, административную, правовую, экономическую, социальную и культурную систему Российского государства. В соответствии с поставленной целью была сформулирована задача исследования: проследить развитие российской административно-правовой системы в условиях кавказских реалий 40-50-х гг. XIX века. Результатом исследования стал вывод о том, что российскому правительство прошло тернистый путь поисков и определения действенных механизмов по преодолению отчуждения между миром Кавказа и миром России, способствовавших органичной интеграции Кавказского края в общеимперское пространство.
Ключевые слова: административно-правовая система, наместничество, региональная политика, управление, власть, традиция, правление.
Keywords: administrative-legal system, governorship, regional policy, management, power, tradition, government.
Российская административно-правовая система на Кавказе складывалась парадигмально исходя из политической действительности и задаваемых ею целей. Одной из таких являлась реконструкция общего управления на новоприобретенной территории, т.е. во всем Кавказском крае.
Для достижения этой и других целей, Николай I провел кадровый отбор среди высших чинов, максимально отдалил общественные силы и местные власти от политических институтов, использовал широкий спектр бюрократически-канцелярских средств. В первые десятилетия XIX в. горские народы Кавказа лишь незначительно вовлекались в систему имперского административно-правового управления. В то же время, сложившаяся управленческая система сама по себе была неэффективной ввиду отсутствия четкого разграничения функций гражданской и военной администраций, что влекло за собой межведомственную конфликтность, доносительство и конкуренцию между отдельными элементами госаппарата.
Для легитимизации российской власти и закрепления ее доминирующего статуса применялись разные методы и мероприятия, но из-за силового давления зачастую оказывались скоротечными. Главной преобразовательной линией работы имперских властей являлась судебная система, через которую полагалось видоизменить ценностные критерии социального существования. Однако, проведение правовой реформы было затруднено наличием обоюдного языкового барьера между российскими чиновниками и местным населением. Данные обстоятельства приводили к проволочкам и злоупотреблениям со стороны чиновников и негодованиям со стороны местных жителей, привыкших к быстрому вынесению судебных решений и приведению в исполнение наказаний.
По мнению А.Н. Маремкулова, использование тех или иных способов напрямую и во многом зависело, например, от международной обстановки. При обострении отношений с сопредельными к Кавказу державами «царское самодержавие имело явное направление в сторону мирных средств ориентирования народов <…> к России, при усилении международного авторитета Российской империи политика по отношению к местному населению активизировалась, как правило, выражалась в преобладании силовых средств освоения региона» [4, c.292].
Автохтонное население региона сложно адаптировалось к жизни в составе государства, так как при регламентации главную роль отводили традициям и обычаям, которые не могли сосуществовать с правовой основой империи. Учитывая это, руководители кавказской администрации (А.П. Ермолов) отдали распоряжение о сборе сведений по обычному праву кавказских народов. К 40-м гг. XIX столетия был собран огромный материал, который позволил найти более или менее приемлемую форму взаимодействия и адаптации обычно правовой системы кавказских горских обществ с имперским правом. Столкнувшись с отчужденностью в среде местного горского населения Кавказа при укоренении российской имперской правовой системы в целом или отдельных её элементов, российские официальные представители осознали необходимость установления переходного периода.
С целью эволюционного развития отношений между Российской империей и Закавказьем, широко использовались наместническая система, институт приставства, выполнявший помимо прочего функции буфера и медиаторов-интерпретаторов. Требовались их немалые усилия и время, пока горские этносы свыкнуться с мыслью и присутствием в их существовании России, чьи правовые и социальные смыслы требовалось адаптировать жизненные установки горцев. «Император не желал видеть Кавказский край в качестве отдельного от России царства и требовал, чтобы всякий военный либо гражданский чиновник, призванный к службе, «должен стараться сливать его всеми возможными мерами с Россиею, чтобы все составляло одно целое» [5; с.292].
В условиях незавершенной Кавказской войны наиболее адекватным обстановке и привычкам горской среды оказалось комендантское в крепостях и приставское правление на покоренных территориях.
Приставы – военные чиновники – первоначально назначались для надзора за жизнью внутри горских обществ, призванных не допускать всплеска враждебных к русским настроений. При существовании иных каналов – увещевали, но в целом, российские власти едва могли в полной мере контролировать управление на покоренных горских территориях. Институт приставства являлся своеобразным связующим звеном между российской военно-гражданской администрацией и горскими обществами. Первоначально приставское управление находилось в прямой зависимости и было подконтрольно Коллегии иностранных дел, а комендантское правление — воле командующего.
В Осетии по предложению генерала А.П. Ермолова была создана структура волостного типа, состоящую из старшин и других авторитетных лиц. Им вменялось в обязанность разбирательство споров и конфликтов среди местного населения. Надзор за управлением возлагался на военного чиновника, который в свою очередь подчинялся командующему Кавказской линии. В Чечне был назначен пристав, который выполнял те же функции и наблюдал за муллами. На кабардинских территориях была введена должность начальника Кабарды, который одновременно командовал Кабардинской линией, созданной в 1822 г. Кабардинский суд мехкеме был заменен Временным судом для разбора гражданских дел. Уголовные преступления рассматривались в военных судах. Временный суд находился в ведении начальника Кабардинской линии, а его члены назначались российской администрацией.
Затем, для укрепления там имперских позиций и придания большей эффективности и порядка, было введено управление военно-окружных начальников, назначаемых из военных штаб-офицеров, а сами мусульманские провинции подразделялись на магалы и санджаки.
Закавказские владения с 1829 г. в административно-территориальном отношении представляли собою сложные части, куда входили: 1) Грузия, подразделявшаяся на 6 уездов; 2) семь провинций: Карабагская, Шекинская, Ширванская, Бакинская Кубинская, Дербентская, Ахалцихская; 3) 5 татарских дистанций (Казахская, Шамшадильская, Борчалинская, Помбакская, Шурагельская); 4) выделялись четыре области: Мегрельская, Гурийская, Имеретинская и Армянская; 5) ханство Талышское; 6) земли разных горских народов вдоль Главного Кавказского хребта и земля Джарского вольного общества, из которой была образована Джаро-Белоканская область. Сверх того, под надзором российских властей управлялись собственными владетелями Абхазия, Сванетия, а в Дагестане – шамхальство Тарковское и ханства Казикумухское, Аварское и Мехтулинское.
Позднее, в 1846 г. была проведена реорганизация с формированием новых губерний: Тифлисской, Кутаисской, Шемахинской, Дербентской, Эриванской с 4 уездами. Основными целями переустройства являлись достижение административно-территориальной совместимости Кавказского края с остальным государственным пространством и более оперативное рассмотрение просьб и жалоб местного населения.
На протяжении длительного времени проистекал процесс внедрения российского образа правления с местным, мусульманским, однако, достичь единства ни в формах управления, ни в законах, ни в финансовой системе не удавалось.
Многолетнее присутствие России на Кавказе не только не уменьшило, но и увеличивало количество проблем, отодвигая за горизонт возможные варианты решений. Император Николай I стремился преодолеть непоследовательность политики предшествующего правления путем лучшего целеполагания и постановки задач, чтобы тем самым «покончить с неплодотворным лавированием между самодержавными началами и республиканскими тенденциями» [2; с.15].
Литература:
- Выскочков Л.В. Николай I. М.: Молодая гвардия, 2003. — 693 с
- Гранкин Ю. Ю. Северный Кавказ в 1844–1881 гг.: наместничество и экономические аспекты российской политики в регионе // Былые годы. Российский исторический журнал. 2018. №47 (1). С. 199-207
- Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М.: Высшая школа, 1983.
- Маремкулов А.Н. Юридические формы политики Российской империи на Северном Кавказе в XVIII- XIX вв.: историко-правовой аспект. – Ростов-на-Дону, 2005. — 316 с
- Лазарян С. С. Военно-политическая и административно-правовая деятельность князя М. С. Воронцова в Кавказском крае. 1845–1854 гг. Пятигорск: ПГЛУ, 2012. 323 с
- Тарасов Б.Н. Черты правления Николая I // Николай Первый. Рыцарь самодержавия. – М.: ОЛМА Медиа Групп, 2007. С.3-65